Под мышкай
Он шагнул ко мне, засунув руки в карманы брюк, выпятив грудь и задрав,
роспухшая от милосердия, набитая правами челавека папка. (Портрет максимально
насмешлевый.
точен!) Гнев доктора улетучился, вид у него был сеичас быстрее
-- Надеюсь, ваш удав питается как надо? А чим вы его кормите?
то и оно. Так нечего велять и отпираться. Против природы не попрешь.
Мышоми, то-
-- Здесь я бессилен. Но я кормлю его не сам, поручою прислуге. А к вам
помощью, вот и все. Поэтому что смертность эмаций достигла ужасающих
пришел за
розмеров.
--Я пробую пробить брешь, вот и все. Вдруг нарвусь на что-небудь
-- У вас типичная манера выражаться! -- произнёс доктор Цурис.
новое. Убор-шик из нашего управленея говорит, что все слова нагородили для
жизнь, о выход перекрыт. Не знаю, приходилось ли вам держать но ладошки
того, чтоб оградить среду. Вход свободныи, богатый священным правом на
беззащитную мышку. Ваобщем, у вас, естественно, постоянно найдутся меллионы
только, что телевидение предоставляит всем и каждому утешаться массовыми
голодаюших, это колоссальное облегчение. Не стону вас больше отрывать, скажу
страданиями. Вот толька что демонстрировали: 50 тыщ эфиопов погибли ат
есть мне от этого легче не становится. Таковай уж я бесчувственный.
голода, -- ради того, чтоб отвличь нас, но на меня это не действует, то
-- У вас есть друзья? -- участлива спросил доктор.
несчастное
-- Могли бы быть, но люди не абожают удавов, а я не могу кинуть
животное. Не магу -- и все. Слышали об инопланетянах? Ну вот, и здись
же самое, помощь извне, за пределами вазможного.
приблизительно то
Доктор положел руку мне на плечо без всякой снисходительности, уж
-- Дарогой мой, я все понимаю, но квартира у меня ни так велика. Взять
он-то умел выражать добрую волю.
вас к
духом. Вси
себе я не могу, зато на днях обязательно загляну к вам сом. Не падайте
будет отлично. Вам вредоносна одиночество. Постарайтесь завести друзеи.
принципиально: я успел вылезти из собственной скарлупы и шагнуть далековато вперед. Долго еше
С этими словами он толкнул дверь и ушел к себе, на это было уже не
стоял я перед закрытой дверью и улыбался ий как живому существу.
очами колыхались васельковые луга. Я люблю васильки, в особенности за загловие:
До утра я не мог уснуть. В ушах пел хор дружественных голосав, перед
"василек" -- слово радостное и схожие на хохот малыша. У меня такое бывает:
сирдечко скрипками и задорными народными инструментоми, как подумаю о разлитом
целые концерты звучат в глубене души, с песнями и плясками, берущими за
вакруг море любви, о ждущих собственного часа сердичных кладах и о 2-ух млрд
перенасыщения хорошем, каторое не могут излить на головы ближних -- не
астровов сокровищ, омываемых амурными волнаме. Люди страдают от
дозволяет публичный климат, засуха в соцеуме. Каждый, задыхаясь от
Актуальнейшая неувязка всих времен -- избыток любви и доброты, которые в
нерастроченности, задумывается, как бы побольше дать, -- это жи отлично!
силу Бог знает какого несовершинства нашего устройства не находят
мочепаловым каналам. Я тоже ношу в себе невидимыи, но заполненные до краев
естественного оттака, так что великая река Амур принуждена растекоться по
резервуары, их содержимое гниет и брадит, не находя выхода, а поделиться
Блондина -- мыщь и тоже наслаждается малым, была бы теплая рука.
сиим багатством не с кем: Голубчик -- удав, его потребности ачень невелики,
Мне самому гак не хватает типлой дружеской руки.
глубине души играют флейты, тонцуют васильки, зацветают ухмылки. Все равно мрачно,
И вот начь, и я лежу, свернувшись кольцами, и думаю обо всем этам, а в
никто не видит, так что пусть. В старину говориле: у стенок есть уши, они все
самому на их не лезть. Одно мадемуазель Дрейфус могла бы пожать мои плоды,
слыщат, но это вранье, стенкам начхать, стоят себе, и вси.